«Дом, чужой дом»: где живут те, кому негде жить

Витебский городской центр временного (ночного) пребывания лиц без определённого места жительства работает с 2010 года. Находится в неприметных дворах на ул. Гагарина, 88а. 36 койкомест предназначены для людей, которым по каким-то причинам негде жить. И далеко не всегда это «профессиональные» бомжи, бывают вполне приличные люди, которым больше некуда пойти…

В учреждении временно пребывающие могут находиться только с пяти вечера до восьми утра — это ночлег со всем необходимым. В остальное время они могут решать свои жизненные проблемы: оформлять документы, искать работу, проходить медицинское обследование, лечение и т.д. Центр не предназначен для дневного пребывания.

Штат небольшой: три дежурных (бывшие сотрудники милиции), которые работают посменно с 5 вечера до 8 утра, директор, бухгалтер, уборщица и дворник. Директор Олег Александрович Каминский и бухгалтер Татьяна Аллемовна Антонова рассказали, как работает центр и для чего он нужен.

«Каждый должен прийти сам».

Главное правило зачисления в учреждение гласит: лицо, заинтересованное в ночлеге, должно прийти добровольно. Силой никто не приводит, даже милиция не имеет на это права — человек должен прийти сам.

Большая часть пребывающих — те, кто только освободились из мест лишения свободы или вышли из ЛТП. В таком случае у пришедшего должна быть с собой справка об освобождении и направление из РОВД.

Центр действует на основании устава, утверждённого решением горисполкома от 5 октября 2010 года. В нём чётко прописано, кого можно оформить, а точнее, принять в учреждение. Руководство ориентируется на следующие пункты: он должен быть безработный, без жилья либо без регистрации. Бывает, регистрация и жильё официально есть, но… Например, сгорел дом или его разобрали на дрова, пока человек сидел в тюрьме. Тогда нужно брать справку о том, что дом или квартира непригодны для проживания.

«Многие отсеиваются ещё на стадии медкомиссии».

Но и это ещё не всё. Перед зачислением нужно пройти медкомиссию. Чтобы не остаться без крыши над головой до её прохождения, человек может в первый день пройти санпропускник и остаться переночевать в приёмном покое. Многие отсеиваются ещё при прохождении медобследования — просто пропадают, переночуют раз-два и больше не возвращаются.

Те, кто остаются дольше, знакомятся с правилами внутреннего распорядка центра, пишут заявление о зачислении. Оформляется договор. В нём оговаривается срок временного пребывания. Изначально это один-два месяца, а дальше при необходимости время продлевается. В центре можно находиться до шести месяцев подряд. В исключительных случаях можно продлить пребывание — это согласовывается в Управлении по труду, занятости и социальной защите витебского горисполкома. Так бывает, если задерживается оформление в дом-интернат или в общежитие — руководство старается идти навстречу.

Куда уйти тем, кому некуда идти?

Задача пребываемых (как их зовут тут) заключается в том, чтобы устроиться на работу или оформить пенсию — обзавестись постоянным доходом. Когда они получают весь объём социальной помощи, у них появляются средства к существованию — они должны покинуть центр.

«За полгода человек должен найти работу или оформить пенсию и — уйти».

Если у человека слабое здоровье, центр отправляет его на медкомиссию, помогает оформить инвалидность. Бывает, что нет средств даже для регистрации — сотрудники помогают найти подработку на день или неделю, чтобы для начала заработать на оформление документов.

Татьяна рассказала, что, конечно, приходиться «дёргать» постоянно — заставлять работать. Но, к сожалению, кого-то «дёргаешь» и это приносит плоды, а кто-то уходит, когда понимает, что надо работать.

Из учреждения есть несколько вариантов, куда податься, если друзья и родственники не помогают, а человек хочет изменить свою жизнь в лучшую сторону:

• снимать жильё на зарплату или пенсию;
• пенсионеры могут оформиться в дом-интернат;
• койки сестринского ухода при больницах на районах;
• общежитие.

Кроме того, центр временного пребывания предоставляет адрес места временной регистрации. Действует такая регистрация год, после окончания её можно сделать ещё раз, некоторые так по два-три года регистрируются.

Дом, чужой дом

Внутри здание делится на два отделения: женское и мужское. Для слабого пола 9 кроватей, для сильного — 27. Мужчин обычно больше, особенно в зимний период. По словам Татьяны, за всё время работы центра женщин в нём находилось не более четырёх одновременно — здесь они редкие гости.

Когда я была в гостях у центра, здесь находились 2 женщины и 8 мужчин. Ещё один ночевал в приёмном покое.

Всех пребываемых необязательно селят в одну комнату. У людей разные характеры — руководство старается создать людям человеческие условия.

Татьяна рассказывает, что некоторые покидают центр уже через две недели: пить нельзя, заставляют мыться, стирать. Есть даже те, кто требует, чтобы за них стирали.

К счастью, уже два года как сюда не попадают лица моложе тридцати, а раньше бывали и такие. Есть и те, кто почти приползает на порог с просьбой взять их: так и говорят, что если не возьмёт центр, то попросту умрут.

У каждого есть своя кровать и тумбочка, отдельный шкаф для одежды и личных вещей. Есть бытовая комната с утюгом и гладильной доской, холодильником. Кухня с плитой и посудой общего пользования, хотя у многих есть своя посуда. Еда у каждого своя, купленная на заработанные деньги. Одежда и продукты, которые неравнодушные люди жертвуют учреждению, распределяются по необходимости.

В фойе стоит телевизор, который «жители» сами принесли — кто-то выбросил сломанный. Теперь его отремонтировали и по вечерам собираются смотреть фильмы.

Есть православная молебная комната, но по словам Татьяны, ей никто не интересуется. Иногда с временными жильцами проводят беседы другие религиозные объединения, оказывают материальную помощь.

Я встретилась с двумя временно пребывающими в центре и послушала их истории, чтобы рассказать вам.

История Надежды

У 59-летней Надежды был муж в Удмуртии, с которым она разошлась. Там же сейчас остались жить её взрослые дочь и сын, вместе со своими семьями. Надежда переехала жить к матери в Бороники, устроилась работать на ОАО «КИМ». Позже её мать вышла замуж и жила в Сосновке с мужем, а когда у той случился инсульт, Надежда переехала, чтобы ухаживать за ней.

Пока она помогала матери, дом в Борониках пустовал без хозяйки, и в него кто-то залез. Вещи добрые соседи собирали по двору. То, что удалось спасти, отдали Надежде. Женщина приехала и снова закрыла дом на замок, но и это не помогло. Позже один из родственников напился и залез в дом, подпалил его и сам сгорел вместе с домом. Участок продали за символическую сумму.

После смерти матери, Надежда десять лет жила с сожителем, а как только он умер, его дети сразу же выставили её вещи. Тогда Надежда пришла в центр временного пребывания — больше идти некуда.

Женщина рассказала, что Олег Александрович Каминский, директор центра, сразу же отправил женщину оформлять группу — у неё отморожены все пальцы на ногах. Дали группу инвалидности, сейчас она ждёт оформления в дом-интернат.

С детьми Надежда не виделась примерно 25 лет. С грустью в голосе говорит, что и не сообщала им о своих делах. Дочке 42 года, а сыну 38, у Надежды есть внуки и правнуки. Сначала они звонили подруге в Бороники, звали Надежду к телефону, потом звонки прекратились.

Сейчас Надежда на пенсии, днём ездит к подругам в деревню, там в бане можно помыться и помочь что-то по хозяйству. Бывает, заплатят за работу небольшую копеечку, картошки дадут — всё хорошо.

История Юрия

Фотографироваться Юрий отказался наотрез. Поэтому скажу лишь, что выглядит он серьёзным. Ему 56, раньше он жил в Витебске. Уехал на заработки в Питер, где прожил девять лет. Там его несколько раз обманули — работал за еду. Потом пришёл 2013 год, который стал для Юрия переломным.

Сначала ему ампутировали пальцы на ногах — отморозил. Потом сломал шейку бедра и начались бесконечные больницы. Сделали временный российский паспорт и отправили на родину, в Витебск. Здесь опять его ждала череда больниц. В Витебске ему сделали операцию бесплатно — «починили» ногу. Сейчас у мужчины пенсия по инвалидности.

Жена у Юрия умерла, предварительно продав квартиру без его ведома. Остался только сын — работает в Питере.

Здесь, в центре, хорошо, хоть вещи есть где оставить — директор за порядком смотрит, везде чисто. Но дом свой нужен, чтобы приходить можно было в любое время.

×××

Сложно сказать, как люди доходят до того момента, когда становится некуда идти. Наверное, это происходит постепенно и незаметно для самого человека: сначала теряются связи, потом близкие, потом и сам человек. Хорошо, что в городе есть такой центр. Плохо, что в нём есть необходимость.

Подготовила Анастасия Вербицкая

Нашли опечатку? Выделите фрагмент текста с опечаткой и нажмите Ctrl + Enter.