Проект «Імя». Сергей Сотников. Честный разговор с художником о творчестве и жизни

— Сейчас я много занимаюсь скульптурой, но я ведь не профессионал, — сказал человек, чьи работы украшают город.

— У меня же нет «корочки» скульптора. В моем дипломе написано: «учитель изобразительного искусства, черчения и трудового обучения». Витебский худгаф не выпускает художников, он выпускает педагогов. Диплом скульптора я бы получил, если бы поступил в колледж искусств имени Глебова или академию искусств в Минск. Но так вышло, что я окончил витебский худграф. Мне его советовали могилёвские преподаватели, сами выпускники этого факультета. Позже я немного жалел, что не поехал учиться в Минск. Но в целом доволен судьбой. Если каких-то знаний не взял в юности, добираешь их уже потом, в течение жизни.

— Я окончил худграф в 1994 году. И да, решил остаться в Витебске неслучайно. Мне показалось, что он живёт более богатой культурной жизнью, чем другие города в стране. В мои студенческие годы мы интересовались всем новым в современном искусстве. И в Витебске тогда такими поисками занимался «Квадрат». (Это творческое объединение художников действовало в Витебске в 1987−1994 годах. В него входили художники разных направлений, но их объединяла «организованная оппозиция официальному искусству и утверждение эстетических принципов русского авангарда и постмодернизма». — Прим. Vitebsk.biz).

—

Восточно-китайский технологический университет готовит инженеров ядерной отрасли. Чтобы повысить свой статус, этот вуз приглашал на работу иностранных педагогов. К примеру, английскому там учили носители языка из США, Англии. Инженерным специальностям обучали преподаватели из Японии, Германии. А на кафедру дизайна позвали специалиста из Витебска.

Командировку в Китай на год предлагали нескольким преподавателям худграфа ВГУ. Но они отказывались. И последний, кто остался, был я. Мне тогда было 34 года. Молод, полон сил и энергии. И я решил: поеду!

На лекциях у меня был переводчик, а на практических занятиях мы общались на английском. Или даже без слов, потому что обучение проходило в режиме онлайн мастер-класса. Я рисую, и студенты рисуют. Время от времени спускаюсь с подиума, поправляю их работы. И мы прекрасно друг друга понимали.

У меня было служебное жильё в университетском городке. За год что-то заработал. Платили неплохо: по тем временам около 550 долларов в месяц. При этом на жизнь тратил примерно 50 долларов, продукты и необходимые вещи были по доступным ценам.

На досуге писал картины, вел «Китайский дневник», путешествовал. Привез домой серию картин и вскоре провел выставку «Жёлтая река» в Музее современного изобразительного искусства в Минске. Персональная выставка живописи прошла у меня и в Фучжоу.

Вдали от родины иногда было непросто, общался в основном с такими же преподавателями-иностранцами, как сам. Но это был полезный опыт. Я не жалею, что у меня был этот «китайский год».

—

Всё не так плохо. Но хочется лучше (улыбается). Скульптура в Витебске в основном — традиционная. Она привычная, фигуративная, понятная обывателю. Это жанровые скульптуры, которые делаю и я — например «Цветочница» напротив Летнего амфитеатра на улице Ленина.

А если появляется что-то абстрактное, непривычное — тот же «Диалог» Константина Селиханова на улице Ленина, 11, то люди это не воспринимают. Конечно, для этой скульптуры выбрали крайне неудачное место. Она теряется на фоне этого здания. Если бы её поставили, например, в парке, то она смотрелась бы совсем по-другому.

В Витебске не хватает современной пластики. Мы живём в современном мире, по городу ездят современные машины, мы пользуемся современными гаджетами. Но скульптуры ставим такие, какие ставили 100-200 лет назад.

—

Конечно! И предложу объект, и найду ему место в городе. Идей много! Хочется верить, что однажды такое предложение мне всё же поступит.

Но пока спрос есть только на реалистичные объекты. Могу предложить и такие варианты. Сейчас делаю эскиз скульптуры, посвященной витебскому фотографу. Прототип — Сигизмунд Юрковский. Человек в котелке, с бородой, усами будет смотреть на Успенский собор и искать красивый ракурс. За спиной у мастера — фотоаппарат. А в ногах — маленький Витебск. Что-то такое трогательное, не в лоб, что вот, мол, стоит фотограф. А такая немножко отстранённая фигура романтика. Я вижу её напротив «Арт-пространства на Толстого, 7».

А ещё в Витебске могла бы быть скульптура дворника. Я представляю её в сквере на улице Хмельницкого.

И, безусловно, Витебску нужен памятник Казимиру Малевичу. Я бы с радостью взялся за работу над ним!

—

Изучаю разные документы, меня консультирует архитектор Глеб Орловский. Но отмечу: я создаю образ города. Это творческая работа, а не точный макет, где каждый домик сделан по чертежу. Пользуюсь картами, но кое-что приходится сочинять. А какие-то моменты мне не подскажут даже историки: по некоторым зданиям нет ни фото, ни документов. На этом плане всё достаточно приблизительно. Поэтому предвижу: будет много критики, от тех же архитекторов.

Но работа кропотливая, да. Рабочую модель макета в пластине начал лепить в декабре. Первым поставил доминанту — Успенский собор, он на этой карте высотой около 10 см. Быстро работать не получается при всём желании: слишком много деталей. Иногда думаю, что проще слепить фигуру в натуральную величину, чем эти домишки по 3-5 см.

Планирую завершить макет в апреле. Но потом ещё много работы: снять форму, отлить этот «миниатюрный город» (я бы хотел, чтобы он был в бронзе), установить на гранитном камне. Он уже, кстати, есть. И конфигурацию карты я определял по срезу этого камня.

Арт-объект собираются открыть к Дню города.

—

Мне уже звонили знакомые: «Почему ты в этом не участвуешь?» Но я не знаю, как в этом участвовать (улыбается). Идей у меня много. Но я не вижу, как можно поставить в городе «куколки» высотой 20 см (По условиям конкурса, макет должен быть не выше 20-30 см. — Прим. Vitebsk.biz).

Витебск должен пользоваться тем, чем он известен во всём мире. Это картины Марка Шагала. И талисман города, на мой взгляд, нужно искать в них. Взять с шагаловских картин «летающих» персонажей: ангелов, влюблённых, еврея со скрипкой, дворника, козу, корову... И они должны быть обязательно вверху: на вывесках, карнизах, балконах и т.д. А не на перилах, парапетах или в каких-то нишах, чтобы люди видели их перед собой и постоянно гладили, повязывали им шарфики или бросали монетки.

Витебский талисман должен «летать», быть недосягаемым. Во-первых, народ точно не повредит такую скульптурку. Во-вторых, это необычно, такого нет в других городах. Но нужно всё продумать, чтобы эти фигурки органично смотрелись, не терялись в городской среде.

И странно, что конкурс не предполагает награды для победителей. Это же необязательно деньги. Думаю, несложно найти спонсора, какое-то предприятие, которое бы подарило авторам лучших идей сертификат на свою продукцию.

—

Не скажу, что кормит, но подкармливает, это точно. В последние несколько лет я ставлю в Витебске свои скульптуры. Такие заказы поступают раз в год, но это финансово поддерживает. Сумму гонораров за памятники для города, извините, не назову. Не хочу, чтобы пошли кривотолки. Один присвистнет: «О, такие деньжищи!». А другой скажет: «Он же отдаёт свои работы за бесценок». Необходимо учитывать, что работа над скульптурой может длиться полгода или год.

А чтобы что-то продать в частные коллекции, этим надо специально заниматься. Нужно выставлять их на сайте, в соцсетях и т.д. Я этого не делаю. Мои работы иногда покупают, увидев их на выставках. Но происходит это крайне редко.

А ещё я занимаюсь абстрактной пластикой. Но ее продать в разы труднее. Впрочем, сегодня крайне сложно продать любую работу! Картины и скульптуры — это то, что наши люди покупают в последнюю очередь.

Наверное, я больше художник, чем педагог. Я задумывался: может, оставить преподавание и заняться только творчеством? Но тогда нужно думать, как реализовать работы. Открыть свою арт-студию и вести занятия по скульптуре и живописи? Чтобы это приносило доход, пришлось бы вести много групп. Для меня это очень сложно: найти желающих, для каждого подобрать задания и т.д.

Поэтому пока мой самый стабильный заработок — преподавание в университете. На ставку выходит немного: до 800 рублей.

Но не всё же решают деньги. Мне нравится работать со студентами. Хочется, чтобы появилось как можно больше людей, которые разбираются в искусстве, занимаются им и любят его.

Горжусь некоторыми учениками. Например, могилёвской художницей Оксаной Евдокименко. Она ещё студенткой удивляла своей манерой рисования, а сейчас известна за рубежом, часто представляет Беларусь на международных живописных симпозиумах. Александр Миньков, тоже из Могилёва, занимается скульптурой из камня, делает очень интересные вещи. Иногда с Оксаной и Александром мы участвуем в совместных проектах. Это приятно, когда учитель и ученик становятся коллегами, единомышленниками.

— Наверное, да. У меня есть многое: семья, родители, друзья. Жена Анастасия — тоже художница. Старший сын учится в академии искусств в Минске, будет режиссёром. Младший — ещё школьник. Мои родители живы и здоровы, и я всегда чувствую их поддержку. У меня замечательные друзья. А главное: я занимаюсь любимым делом. И верю, что буду заниматься им всегда.