«У войны не женское лицо», но женская боль

9 мая 2018 в 06:15
Поделиться
Класснуть
Отправить

Сегодня о бессмертном подвиге воинов вспоминает одна из тех, кто их спасал — милосердная медсестра из Рязани, которая встречает свой 93-й год в Витебске — на родине мужа.

Баранова Нина Владимировна помогала молодым солдатам и офицерам вернуться домой к своим семьям. О своей работе и той помощи, которую она оказала советским солдатам, она говорит кратко: сказываются 30 лет работы в инфекционной больнице.

«Ампутировали всё: ноги, руки, даже язык»

Рассказывать страшно, чего я только не видела: все тифы, все менингиты, бешенство, столбняк. Какие только ни были заболевания — со всеми приходилось работать. В госпиталь привозили раненых из Москвы, обмороженных, без ног. Ампутировали всё: ноги, руки, даже язык. Одного солдата запомнила на всю жизнь — он был без двух ног и с одной рукой.

Как раз помню, что в День Победы я дежурила. Всем солдатам дали по 100 грамм спирта. У кого ноги сохранились, танцевали, пели, у остальных из глаз текли слёзы. И Григорьев, солдатик тот, домой не захотел возвращаться, хотя мы могли найти адрес. Молодой, красивый парень…

О начале войны узнала в очереди за хлебом

Кроме Нины, в семье было ещё четверо детей, жили они тогда в пригороде Рязани.

«Хлеба давали по одной булке, но можно было схитрить и снова очередь отстоять»

Перед войной девочка закончила школу и поступила в железнодорожное училище. Как узнала о начале войны, говорит так:

Как-то раз мама отправила за хлебом, давали по одной булке. Но можно было схитрить и снова отстоять километровую очередь. Как сейчас помню, я ещё не успела отстоять одну очередь, как Левитан объявил — война. Через два дня я вышла из дома. Смотрю, мужчины идут и идут. На фронт. Потом был набор на годовые железнодорожные курсы. Нас учили принимать составы с военной техникой. Из Рязани в Сибирь везли продовольствие, люди эвакуированные ехали. А из Сибири везли пушки, автоматы, оружие. Как только бригада приняла товарный состав, все документы оформили. Нас отправляют в другой город составы принимать. Отводили для нас небольшую комнатку, мы там ночуем. Ждём другие составы.

Так для Нины начался первый год войны. Немцы стали наступать. Жителей Рязани начали эвакуировать в Пермь. Но девушка не поехала, а решила поступить в Рязанское фельдшерско-акушерское училище.

Эвакуация продолжалась. Меня тоже хотели увезти, но директор училища сказал: «Она здесь больше нужна, здесь раненые». Набирали медработниц на фронт. Не приказывали, а как кто хочет. Девчонки поехали, потому что боялись, что экзамены провалят. А я осталась в городе. Когда закончила училище, меня направили в Рязанский областной госпиталь. Было мне тогда 17 лет.

О работе в госпитале

«Хирург ампутировал конечности, которые складывались в таз. Его еле успевала выносить 15-летняя санитарка».

По рассказам Нины Владимировны, наркоз тогда был только капельный, солдату надевали маску и ждали, когда он заснёт. Под счёт до десяти он засыпал. А дальше происходило то, что делило жизнь молодых парней на «до и после». Но по-другому нельзя было спасти жизнь. Хирург ампутировал конечности, которые складывались в таз. Его еле успевала выносить 15-летняя санитарка.

Приходилось не выходить с работы по несколько суток, — вспоминает женщина. — Часто приходилось делать переливание крови. У меня первая группа крови, а она подходит для переливания всем людям. Чтобы восстановить силы, нужно было что-то поесть. Рядом с госпиталем стоял ларёк, где продавали хлеб. А он такой чёрствый с опилками, нам было положено 400 грамм. Раненым столько же полагалось. Если на весах выходило меньше — втыкали спичечку, делали довесок. Чтобы точно 400. Иначе солдаты могли возмущаться.

Однажды Нине нужно было поставить укол офицеру. И видно было, что он умирал на её глазах. У девушки затряслись руки, и она всё никак не могла точно поставить шприц. Офицер тяжело вздохнул и закрыл глаза. Нина Владимировна подумала, что он умер. Но через несколько секунд он очнулся, сказав, «что стоишь, как мёртвая над покойником». После этой фразы он снова закрыл глаза и умер уже по-настоящему.

В двух километрах от госпиталя стоял польский лагерь. И там, по рассказам женщины, «немцы ходили как овечки». Они подчинялись, работали в городе на стройке, пахали и скородили (прим. ред. — бороновали, обрабатывали землю).

Были и офицеры в перешитых гражданских костюмах с манишечками. Они в парикмахерскую сходят, волосы намажут так, что блестят. Сколько раз встретятся — столько раз и здороваются, — описывает внешний вид немецких офицеров Нина Владимировна.
«Какой морг? Носилок и то не хватало».

Спрашиваю о том, куда увозили умерших и был ли морг при госпитале.

Какой там морг? Была палата на первом этаже, туда тела клали прямо на пол, потому что носилок не хватало. Лестницы в госпитале были винтовые. Санитары как-то наклоняли носилки, и человек скатывался прямо по ступенькам. Как-то раз таким образом «спускали» покойника. Он скатился и врезался прямо в меня. Я так закричала, все повыскочили, мол, что, где произошло, — рассказала военный медработник.

Как русская бабушка поделилась с немецким солдатом

В товарняках часто ездили немцы, — рассказывает женщина. В одном из поездов как-то ехали русские бабушки, которые в узелочках держали хлеб.

Одна из бабулек развязала кулёк и протягивает хлеб голодному немцу. Мол, ты поешь. А немец сидит, и у него слёзы текут. Такого он не ожидал. Потом подходит к своему офицеру и объясняет: вы, знаете, мы их (русских — прим.авт.) пинали, били, а теперь она подходит и отдаёт последний кусочек. Только русский человек так может сделать.

После войны

После окончания войны, в 50-х годах Нина Владимировна уехала в Советск в Калининградской области вместе с подругой. Она устроилась в местный госпиталь, где и познакомилась со своим будущим мужем Петром Яковлевичем Барановым.

Входит в процедурную такой парень. Видный, красивый. Мне бросились в глаза его зубы: такие белые с голубизной. Оказалось, что я ему тоже понравилась. Жили мы все девчонки в общежитии, а он жил на квартире у хозяйки. Через сутки он пришёл, я первый раз увидела его в форме. Он служил в качестве снайпера, освобождал Витебск.

Счастливый брак продлился 62 года.

Когда Нина Владимировна оказалась в нашем городе в послевоенное время, здесь жило меньше ста человек. Но тем не менее, когда пришла новость о победе, было столько радости и облегчения у людей.

Про 100 грамм спирта я вам говорила. Тогда было так: вроде стреляют, кричат, немцы куда-то выезжают. А потом нам наши закричали, что мы победили. Наверное, что у кого болело, то сразу прошло.

Нина Владимировна пела в госпитале для раненых советских солдат, и все 73 года спустя Дня Победы живёт с песней в душе, что и настоятельно рекомендует делать своим потомкам.

Текст и фото: Ирина Майер

Нашли опечатку? Выделите фрагмент текста с опечаткой и нажмите Ctrl + Enter. Хотите поделиться тем, что произошло в Витебске? Напишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро.

4 комментария
Валентина Валентина
9 мая 2018 в 08:03
Давайте ценить мир!
Алиса Чудеса
9 мая 2018 в 08:23
Боже мой, читаю и рыдаю... Сколько же боли и горя пережили эти люди во время войны, и как жили с ней после. Не дай Бог больше никогда и никому такое испытать.
Всех с Праздником!Мирного нам неба над головой!
id40101
9 мая 2018 в 09:10
Всех с праздником!
teplyashka
9 мая 2018 в 12:28
До слёз..... Всех с Великим праздником Победы!!!! Мира и чистого неба над головой!!!! Низкий поклон ветеранам!!!