Буллинг и прочие жизненные обстоятельства

На волне последних новостей, которые по факту регулярно появляются и обновляются, только героев меняют, мне вспомнилась одна история буллинга из моей жизни.

И нет, я никогда не была жертвой. Скорее наоборот, но начну сначала.

Моя учёба в школе началась в трудный 1991 год. Закончилась во вполне сытый и лёгкий 2002-й.

Между этими цифрами тире длиной в 11 лет самой обычной школы в не самом благополучном районе города, времени и истории страны. Думаю, что все эти факторы влияли на нас, детей, которые впитывали суровый взрослый мир, который в свою очередь шатало и болтало от нестабильности.

Первые четыре года были самыми приятными в этой школе. Не для меня одной — думаю, что для большинства моих одноклассников. Во многом благодаря нашей первой учительнице. Она была учителем, о котором песни поют, стихи пишут и вспоминают исключительно в превосходной степени на вечерах встреч.

Потом пятый класс и разгар девяностых. Ну и понеслась.

Я не могу сказать, что меня лично парило моё окружение. Скорее наоборот. Меня даже устраивала эта злобная во многом экосистема школы и класса. Скорее всего потому что я была из тех, кто считался авторитетом. Не знаю почему, но одноклассники со мной лично всегда и везде были милы, дружелюбны и всегда и во всём готовы прийти на помощь, хотя не могу вспомнить моменты, когда я об этом просила. Авторитетов в классе было несколько. Кто-то зарабатывал этот авторитет нестабильным поведением, кто-то по жизни был ровным и уважаемым человеком (да, я сейчас о детях).

Были ли в моём классе дети из асоциальных или многомногомногодетных семей? Нет. Таких не было. Родители у всех были или из военных, которые после распада Союза оказались кто где, были дети сотрудников милиции, дети врачей, дети военных врачей, учителей, инженеров... Понимаете? Вполне себе дети из благополучных семей. Но вели мы себя не так, как могли бы себя вести дети офицеров.

В школе всегда были те, кого буллили. Тогда такого слова не было. Были дети, которых лошили. Были даже такие учителя, которым тоже доставалось.

И школа всегда закрывала на это глаза. Ну подумаешь, выбросили спортивную форму толстой девочки из раздевалки в помойку — постирает. Ну подумаешь, снова подняли на смех и сбежали с урока неуклюжего и совершенно безобидного учителя математики. Опять довели студентку-практикантку до слёз? Ну ничего. Главное, что все живы...

У нас в школе спокойно банчили насваем, цыгане продавали сигареты поштучно прямо у крыльца, на школьных дискотеках разрешали пить «чтоб никто не видел» в столовой, пьяный физрук и трудовик — это норма, снова избитый географ — ну, надо уметь найти язык с детьми.

Когда я говорю, что в моей школе в моё время учили не предметам, а понятиям — я не преувеличиваю. Ты или над, или ты под, и тебя затопчут.

Не помню, в какой момент в нашем классе появился Кирилл (имя изменено). Вроде в шестом. Его отца-военного перекинули в наш город, поселили в военную общагу, а Кирилл отправился в нашу школу и в наш класс.

Приятный, умный и чересчур воспитанный мальчишка. Симпатичный, высокий для своих лет. Но в нём было три фактора, которые испортили ему жизнь до одиннадцатого класса.

Фактор первый — он был новенький.

Фактор второй — он был слегка полноват.

Фактор третий — он не умел постоять за себя или не хотел этого делать.

И понеслась. Кроме Кирилла в классе были и другие ребята, которым регулярно прилетало от главных задир, но он почему-то отгребал больше всех. Его тетради и учебники летали по всему классу, его портфель был главным мячом классного футбола. Его пинали, над ним смеялись, его не поддерживали, когда он отвечал у доски.

И вот спросите сейчас у меня, у взрослой тётки, почему так с ним поступали? Я не знаю. Мне лично на него всегда было всё равно. Я могла себе позволить не принимать участие в травле — слишком высок был авторитет. Поэтому мои параллели школьной жизни с этим неловким Кириллом никак не пересекались...

В классе девятом так вышло, что меня и этого Кирилла отправили представлять школу на какой-то городской олимпиаде по биологии, кажется. За несколько лет это был первый раз, когда я с ним в принципе заговорила. Он показался мне нормальным парнем, и я даже сейчас помню, что стоя на крыльце чужой школы, я спросила у него, почему он не даст сдачи? Ведь именно так и поступают нормальные пацаны. Они дают сдачи и не смотрят, как их пиджаком вытирают школьную доску. Он ничего понятного мне не ответил — было что-то типа того, что ему всё равно. А унижаться там до уровня такого он не хочет.

Больше мы с ним особо и не общались. Вообще не общались. Но...

Спустя лет так 15 после окончания школы жизнь снова свела меня с этим Кириллом. Мы встретились совершенно случайно, в совершенно другой стране. Нет, ни он, ни я не спились, и наши жизни не пошли под откос. В нашем классе таких вообще не было. Все сейчас очень достойные и приличные люди: врачи, инженеры, бизнесмены... ни одного сторчавшегося наркоши или алкоголика. Но не суть.

Мы встретились мельком. Я даже его не узнала. Думаю, что я просто о нём никогда и не вспоминала до той встречи. И вот меня окликает какой-то очень симпатичный мужчина. Знакомое лицо... Кирилл?

Спешила я, спешил он. Он спросил инсту — обменялись, добавились. Через несколько дней он написал. Просто спросил, как дела, как жизнь после школы и т.д. Сказал, что был рад меня увидеть. Рассказал о себе — стал адвокатом. Именно адвокатом и давно живёт за границей. Хорошая жизнь для хорошего человека.

А потом он спросил, мол, до сих пор ли я с Петей (ещё одно изменённое имя) — нашим общим одноклассником, с которым я так долго встречалась в школе, что мы даже планировали пожениться после (это не шутка). Я посмеялась. Конечно, нет. Зачем спросил?

И Кирилл сказал, что просто никогда не понимал, что меня так привлекало в этом Пете. Ну большой, ну спортсмен, ну на авторитете, но ведь вёл себя часто как ублюдок.

Таким макаром мы постепенно вышли на тему буллинга в нашем классе. Я даже попыталась извиниться перед Кириллом за то, что было тогда. Он сказал, что понимает, за что его буллили, и злости ни на кого у него нет. Но его интересовало одно...

Мы только-только вошли в 11 класс. Тёплый сентябрь. Я сидела уже много лет за партой со своим ненаглядным Петей, который не был тупым придурком, он был просто здоровым полудурком, который иногда считал смешным обидеть кого-то. И вот была перемена вроде. И кто-то из парней налетел на Кирилла. Не помню, что стало новой причиной, но его зажали, и им стали пытаться вытереть доску и пол рядом с ней. Мой Петя вдруг решил помочь толпе и схватил Кирилла за пиджак, приподнял его, чтобы прилепить к доске. Я плохо помню тот момент, но Кирилл напомнил, что я сказала: «Петя, перестань». И Петя без вопросов перестал. И остальные тоже перестали. Кирилла опустили на пол, и все разошлись по своим делам.

И вот спустя 15 лет у Кирилла ко мне был только один вопрос: «Почему я не сказала „перестань“ раньше?»

Понятно же, что у меня нет ответа. В диалоге Кирилл продолжил, что всегда есть люди, которые могут остановить насилие парой слов. Их послушает толпа (скорее всего, всегда послушает). И этим людям нечего бояться — они просто молчат, им часто просто всё равно. Одно слово, которое никак не относилось к нему по сути, решило вопрос с его буллингом, и 11-й класс он доучился без конфликтов. Но это слово можно было сказать гораздо раньше.

Чувствую ли я себя виноватой? Нет, конечно нет. В том смысле, что я не готова брать на себя всю вину.

Но зацепили ли меня слова Кирилла? Безусловно.

Уже несколько лет я часто вспоминаю этот разговор и пытаюсь вспомнить, почему именно в тот день я попросила перестать, почему не сделала этого раньше.

Кирилл вытерпел в любом случае. Свои медные трубы в школе он прошёл. Не знаю, чего ему это стоило. И я не помню, чтобы он жаловался учителям (хотя им было всё равно) или родителям. Хотя его огромный, как машина, отец мог разнести всю школу по кирпичу.

Получается, что Кирилл был умнее, сильнее морально большинства. А ещё у него дома было оружие отца — окажись Кирилл чуть-чуть слабее, это оружие могло пойти в ход...

Так и в чём природа буллинга? Абсолютный рандом в выборе жертвы? Или стая всегда чувствует самого слабого?

Почему никто не хочет помогать жертве? Одноклассники, учителя, друзья? Страх оказаться жертвой или равнодушие?

Ну и всё это накладывает свои отпечатки на участников. Успешный адвокат помнит, как его травили в школе. И те, кто травил помнят. И те, кто наблюдал — тоже помнят. До сих пор, когда я слышу или читаю где-то «жертва буллинга» — у меня перед глазами неуклюжий Кирилл в синем школьном костюме у доски, который пытается зачитать реферат про Древний Египет, но ему мешает свист и смех с парт...

Нашли опечатку? Выделите фрагмент текста с опечаткой и нажмите Ctrl + Enter. Хотите поделиться тем, что произошло в Витебске? Напишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро.