Сколько зарабатывают молодые педагоги в Витебске?

— Не очень хотелось с вами разговаривать, немного опасалась реакции руководства, но муж переубедил. Боялась, что как-то осуждать потом будут. Хотя, в принципе, ничего необычного со мной там не случалось — работа, как работа.

— Вы, наверное, смеётесь. Когда учителям у нас много платили? Конечно, не устраивает. Если бы мой муж ничего не зарабатывал, то было бы очень тяжело. В среднем 3 500 000 белорусских рублей (≈ $ 326 — прим. ред.). Бывало, доходило до 4 000 000, но это в редкие месяцы. Может быть, если бы не эти постоянные «поборы», то было бы лучше…

— Подписка на периодические издания, лотереи всякие… Часто деньги сдаём в «Белорусский фонд мира», «Белорусский детский фонд», «Белорусское Общество Красного Креста», потом мне ещё и в БРСМ нужно сдать. При такой зарплате сильно не разгуляешься, а тут ещё и это…

—

Подписка по 115 000 белорусских рублей раз в 3 месяца, в фонды и «Красный Крест» по 10 000 где-то раз в полгода, в БРСМ вот до декабря этого месяца 25 000, а после декабря уже 40 000, но это хотя бы только один раз год. Ещё я приобрела 5 лотерейных билетов по 10 000 за штуку, а выиграла только 10 000.

Доплата у нас молодому специалисту всего 260 000, плюс ещё 40 000 на методическую литературу перечисляется, а получается, что эти деньги как раз на это всё и уходят. Чтобы денег побольше получалось, я себе сверх своих 1,5 ставок (1 ставка = 20 рабочих часов в неделю — прим. автора) факультативы беру, в прошлом году и классное руководство…

— Мне, наверное, повезло с этим. Коллектив очень хороший, отзывчивый. Конечно, начальство и пожурить может иногда, но в целом ничего серьёзного. Никогда конфликтов никаких не было. Дети тоже хорошие все (улыбается — прим. автора), в любви частенько признаются. Устаю только сильно. Вроде бы дети подпитывают чем-то, но сами же потом всё обратно забирают с лихвой. А столько бумаг надо заполнить, отчётов написать, тетрадки проверить нужно тоже. Домой приходишь и сразу на диван, мало на что силы остаются. В первый год вообще тяжело было, выжатая как лимон прямо, а теперь свыклась немного — стало полегче.

— Увы, нет. Буду искать другую работу. Работа в школе у нас совсем не оценивается, а это большой труд, я считаю. Если бы платили побольше, то можно было бы остаться. Хочется чего-то лучшего, что ли…

—

Отработала я в гимназии своих 2 года и с удовольствием оттуда уволилась. Зарплата не поднималась выше 3 000 000 белорусских рублей (≈ $ 279 — прим. ред.), а у меня были ещё дополнительные часы как у учителя музыки и 6 часов факультативов в неделю. Это не работа, а пытка какая-то.

Наверное, главной моей обязанностью было «выбивать» из моих коллег деньги на подписку, лотереи всякие и билеты на футбол. Да, именно на футбол, я не шучу! Сопротивлялись все постоянно, но всегда на всё сдавали. Это через такие унижения приходилось проходить, ведь это я не себе деньги собирала! А столько мероприятий проводила вместе с завучем по воспитательной работе — не сосчитать, а премия только 600 000 и никаких доплат.

Было раз такое, что за свой счёт на такси везли аппаратуру в какой-то двор на улице Титова, там её сами подключали и ученики из нашей гимназии давали концерт пустому двору. Никто даже из окон не высунулся! Разве надо было туда ехать, когда с тем же успехом можно было бы в актовом зале то же самое устроить? Потом постоянно шептания за спиной, коллектив совершенно недружный… Такая бумажная волокита тоже; все постоянно боятся каких-то проверок, а никто не проверяет… Это я имела на всё свое мнение, а все остальные только жаловались и молча продолжали работать. Школа как трясина, мне кажется: там учителя столько лет работают, постоянно говорят о том, что все плохо, но остаются, потому что идти им некуда.

—

Видимо, руководство гимназии сплотилось в какую-то коалицию, враждебную всему непонятному им. Вероятно, они привыкли к тому, что у них в гимназии работают только женщины, которые ничему не сопротивляются, которые всё беспрекословно выполняют…

Изначально никаких конфликтов не было, я спокойно работал за 3 000 000 белорусских рублей (≈ $ 279 — прим. ред.), общался только со свой одногруппницей из университета, с которой мне посчастливилось работать бок о бок в одной гимназии.

А затем я заметил, что коллеги начали шушукаться за моей спиной, в прямом смысле обсуждать. Завуч стала постоянно наведываться ко мне с проверкой на уроки. В основном без предупреждения. Хотела где-то найти повод, чтобы сделать выговор или наказать копейкой. После моей небольшой ошибки в заполнении отчётной документации директор гимназии собрал у себя в кабинете всех завучей и принялся меня вычитывать на повышенных тонах. А я не промолчал и достаточно жёстко ответил ему, что я не мальчик и кричать на меня не надо. После этого меня начали вычитывать за любую провинность, даже за то, что я на больничном часто бывал.

В итоге коллектив весь в гимназии сплотился, но уже против меня. А я не выдержал. Работать я там уже не мог. Это был вполне осознанный шаг, ведь я понимал, что у меня распределение, и у нас в стране за «неотработку» надо заплатить. Уволить меня добровольно никто не мог, поэтому я просто перестал ходить на работу.

— Хочу попробовать устроиться в другую школу. Это вроде бы возможно. Если что, то буду решать уже свою судьбу через отдел образования. Надеюсь, что всё образуется.