«Мнение окружающих должно быть где-то позади» — как на самом деле живётся с клинической депрессией

Я сам для себя был долгое время «окружающим». Несмотря ни на что, этот диагноз не признавал. Работал, очень много работал, чтобы сознательно игнорировать проблему. Шёл по пути «это просто усталость, плохое настроение, осень, весна, зима и не надо было вчера много пить». То есть отталкивал и этим усугублял. Слушал тех, кто говорил, что депрессии не существует. Хотя в те годы (это начало нулевых) диагноз «депрессия», наверное, стеснялись ставить в наших постсоветских странах.

Реакция окружающих… Я из тех людей, кого мало волнует чужое мнение. И я не подсаживаюсь к людям в парке с рассказами о том, что у меня депрессия. Об этом знают только самые близкие люди, количество которых можно пересчитать пальцами одной руки. Если кто-то считает, что депрессия — это грустные глаза и тяжёлые вздохи грусти — пусть так. Я от чистого сердца желаю людям продолжать в это верить и никогда не узнать, что это такое по-настоящему.

Есть. Огромные и катастрофические. Я уже не помню, когда спал нормально. Лет двадцать, наверное, не могу спать. В моём случае без препаратов решить эту проблему нереально. При этом пробовал многое (от каких-то медитативных методик и Аюверды, прости господи, до традиционной медицины). Сейчас удалось найти какой-то баланс с помощью лекарств и врачей, но он дался очень трудно, и я по-прежнему сплю неприлично мало. Не чувствую себя отдохнувшим после сна. Это вообще одна из самых масштабных проблем. Нет сна — нет сил. Нет сил — нет желания жить.

Диагноз официально поставили почти 12 лет назад, столько же времени я на таблетках. У меня тяжёлая клиническая депрессия, если бы я обратился к врачу лет на десять раньше, то всё могло бы обойтись без тонн таблеток в пожизненном режиме. Это как с любой другой болезнью. Если вы не будете лечить насморк — у вас будет гайморит.

С депрессией такая же история. Плюнул, забил, решил, что пройдёт само — не прошло и не пройдёт. Поэтому я 12 лет являюсь амбассадором антидепрессантов. Всё строго под контролем врача. Регулярные приёмы, терапии, смены таблеток, их дозировок и так далее. Обойтись без препаратов… в моём случае это уже, наверное, невозможно, но я бы хотел снова вернуться к нормальной жизни, где не нужны пилюли, чтобы просто жить.

Появлялись. Я не знаю, как справиться, потому что у меня было две попытки суицида. Я не потянул, так сказать…

Первая ещё в 24 года. Вторая была, когда мне было чуть за 30. Она и стала решающей. Я тогда шагал в вечную темноту, а получилось, что «попал в объятья» нормального психиатра, который помог осознать, что депрессия — это болезнь, которую можно вылечить. Хотя бы попытаться.

Если вы стоите на краю высокого обрыва и думаете о том, что будет, если вы спрыгнете, — это нормально. Адреналин, страхи… Но если вы несколько раз в день думаете «а зачем я продолжаю жить?» — это ненормально. Меня два раза спасали, и я не пытался себя убить в каких-то общественных местах с надеждой на спасение. Это не были показательные выступления.

В первый раз я трое суток отвалялся дома в собственных испражнениях, пока моя подруга не забила тревогу и не выломала дверь с милицией. Но тогда я подумал, что это из-за обманутых чувств, из-за любви, которая не сложилась, из-за того, что я оказался слабаком. Винил себя потом в этой слабости. Второй раз у меня не было таких «веских» причин. Я больше года носил в себе каждый день одну и ту же мысль — не хочу жить. И я не готовился к суициду, не составлял план, не писал предсмертные записки. Просто решил тихо уйти. Но снова не вышло.

Но вторая попытка суицида, как бы странно это не звучало, вернула меня к жизни. Хороший врач из ПНД протянул руку помощи. Первый и абсолютно посторонний человек, который дал мне возможность и отмолчаться, а потом высказать всё, что было внутри. Я сам не подозревал, что этого внутреннего было так много...

Я всю жизнь много работал. У меня были цели. Я их достиг. Была наивная мечта ребёнка из провинции: до одури хотел купить квартиру в самом центре столицы. В свои 33 я её купил. Помню, как смотрел на город и ничего не чувствовал. Внутри ничего. Совсем ничего. Сиди и радуйся, позови друзей, отметь новоселье и сбывшуюся мечту, а не хочется. Аж звенит от пустоты. Это не временная хандра. Я жил с этим уже много лет.

Когда тебе грустно (на всех же накатывает местами) — ты можешь отвлечься: кино, вино, друзья, путешествия, секс. Но отвлечься во время депрессии невозможно. И со стороны кажется, что у тебя всё хорошо. Объективно может быть всё хорошо: карьера, деньги, возможности. Но внутри пусто. Ты ловишь эту пустоту, когда рядом никого нет, — улыбка с твоего лица сползает, и ты остаёшься один на один с собой. Эта пустота страшнее самого сильного и безумного страха.

Когда мы с врачом уже начали работать — я понял, что крайние годы своей жизни не помню. В прямом смысле. Я не был в коме или наркотической нирване, но я их просто не помню. Я смотрел фотографии и какие-то видео (на них я), но я этого всего не помню.

Внешне причём это малозаметно. Я везде улыбаюсь, а в голове одна и та же мысль «зачем я живу». Она, наверное, сжирала все эмоции и воспоминания. Я слишком долго жил как биоробот.

Плохо влияет. У меня с 20 лет сахарный диабет. Сейчас уже инсулинозависимый. Возможно, я неправ, но зависимость от инсулина напрямую связываю с депрессией, которая цвела внутри и во многом мешала адекватно заняться собой. Слишком многое было безразлично, когда следовало слушать врачей и лечиться.

Могу сказать, что во время ремиссии я практически не ловлю негатив от СД. Сахар относительно «успокоился». Я чётко выполняю все предписания врачей и контролирую физическое состояние.

Очень сложный вопрос, и я снова могу говорить только за себя. У меня сейчас ремиссия. Врач, который курирует меня всё это время, говорит, что она вторая по счёту. И в отличие от первой, продлившейся всего около полугода, она устойчивая с положительной динамикой. Мне сейчас до минимума снизили дозу АД.

Лекарства — это как костыли, врачи — это как лавочка во время долгой прогулки — сесть, перевести дух и продолжить путь. Но ты идёшь сам на этих костылях от лавочки к лавочке, идёшь, идёшь…

Грань… Не знаю. Депрессия же не одна. Она со своими сёстрами идёт рука об руку всегда... панические атаки, тревожность, неврозы, у кого-то ещё и ОКР. И ты в любой момент можешь поймать новую тревожность, и вся прошлая работа пойдёт по ветру. Для себя я вынес одно — не бояться страхов. Это мой залог во многом успеха в лечении депрессии.

К полноценной жизни вернуться… не знаю. Наверное, ещё не вернулся. Ремиссия моя длится около полутора лет. Она такая вся положительная, и я чувствую себя собой, но про полноценную жизнь, мне кажется, пока рано говорить.

Я по-прежнему принимаю и буду всегда принимать АД. Мой врач со мной всегда на связи. Я ещё могу уйти в себя. И самое… я впервые за два с лишним десятка лет вступил в отношения. Всё хорошо, но о какой полноценной жизни можно говорить, если мне пришлось на втором свидании знакомить девушку со своим психиатром, чтобы тот с глазу на глаз объяснил ей, что такое депрессия и почему меня надо особенно нежно обнимать и уметь различать суицидальные настроения? Утрирую, конечно, насчёт объятий, но мой врач настоял на разговоре с ней.

Последние несколько месяцев думаю о том, что присутствие в жизни человека, который просто понимает, что такое депрессия и не советует ходить в театры и кино, повышает качество ремиссии.

Пффф… Вопрос из области почти философии. Давайте начнём с того, что убеждать кого-то в том, что ты болен — дело неблагодарное и ненужное. Сколько людей отрицает ВИЧ, ковид и массу других физических болезней? Их миллионы. Кто-то отрицает геморрой. Но ты же не станешь забивать на проблему, потому что какой-то Вася считает, что геморроя не существует? Ты скажешь Васе, чтоб он шёл по известному адресу, а сам пойдёшь к врачу. И тебе поможет врач, а не мнение Васи.

Когда у человека депрессия — он понимает, что у него есть проблема. И важно, чтобы он не советовался с каким-то Васей, а знал, как с этим надо работать. Плюс ещё наше национальное. У нас на подкорке записано, что психическое здоровье — это глупости. Или стыдно, или почему я не как все — не могу жизни радоваться? В итоге получаем суицид и разрушенные жизни больных и их семей.

Самое страшное, что со стороны практически невозможно сказать, что человек болен. Если я сейчас начну проводить опрос среди людей, которые знают меня годами, общаются как-то со мной, — уверен, 99 процентов из них на признание «у меня тяжёлая депрессия» подумают, что я шучу шутки. Потому что для окружающих я милый, веселый и свой в доску парень, который по определению не может медленно умирать от того, что мучает его изнутри. А оно мучает.

Вот это самое сложное. Я бы сам не смог нормально контактировать и поддерживать отношения с таким депрессивным, как я сам.

Говорил уже, что мой близкий круг людей, которые знают о моем диагнозе, очень мал (всего четыре человека). Четвертая семь месяцев назад влилась. Пятый — это лечащий врач. С каждым из этих людей мне комфортно.

Не открываюсь никому по ряду причин. Первая: уверен, что всем всё равно. Вторая: мне это никак не поможет. Третья: не хочу, чтобы посторонние люди меня жалели или делают вид, что жалеют и раздавали советы из оперы «ну, не грусти, тебе надо развеяться…». Четвёртая: не хочу ставить людей в неловкое положение, если я с ними часто и плотно контактирую. Не хочу, чтобы кто-то выбирал слова или постоянно чувствовал неловкость за мою депрессию. Это лишнее.

Моя лучшая подруга, с которой мы знакомы больше тридцати лет, и по факту заменившая мне всех кровных родственников сразу, сделала меня частью своей семьи — она не только спрашивает, как мои дела, но и постоянно втягивает меня в свои бытовые проблемы. И я ведусь, потому что это в своё время спасало мою жизнь. Она делает это без компромиссов. И она же первая миллион лет назад начала бить в колокол и убеждать меня в том, что у меня есть проблемы. Благодарен я ей безгранично, хотя редко говорю ей это.

Более близких отношений у меня ни с кем не было почти двадцать лет. Строить новые я не хотел и не стремился, потому что отношения ради отношений — это не мой путь. А ещё депрессия и куча других проблем. Но в существующие отношения я «влетел соколом» и сам того не заметил. Мне хватило получаса, чтобы понять, что значит родственная душа. Человек просто принял то, что у меня депрессия и не ставит на этом пунктиков. Без противной жалости, всяких ути-пути и лишних навязчивых вопросов.

Она рядом. Она не пристаёт и тонко чувствует моменты, когда я хочу побыть один, а когда готов поговорить, пойти в ресторан или поехать куда-то. И я не чувствую в человеке страха за свою депрессию — она легко может психануть из-за какой-нибудь ерунды, хлопнуть дверью так, что во всём доме дрожат окна, как-то чёрно пошутить, но мне всё равно абсолютно комфортно. Главное — уметь чувствовать и брать друг друга за руки на улице одновременно…

Поэтому совет для близких больных с депрессией — уходите, если собираетесь болезненно жалеть. Оставайтесь, если вашей воли к жизни хватит на двоих, и вы готовы ей делиться бескорыстно.

Совет для тех, у кого депрессия: убирайте все лишние контакты, оставляйте рядом только тех людей, с которыми вам безоговорочно комфортно, без единого «но».